A VASKAPU

JÓKAI MÓR. Az arany ember — Мор Йокаи. Золотой человек

A VASKAPU Железные ворота
Egy hegylánc közepén keresztültörve tetejéről talapjáig, négymértföldnyi messzeségben; kétoldalt hatszáz lábtól háromezerig emelkedő magas, egyenes sziklafalak, közepett az óvilág óriás folyama, az Ister: a Duna. На протяжении четырех миль прорезая горную цепь от самой вершины до подножья, меж отвесных скал высотою от шестисот до трех тысяч футов течет великая древняя река Истер, Дунай.
A ránehezülő víztömeg törte-e magának e kaput, vagy a föld alatti tűz repeszté kétfelé a hegyláncot? Мощная ли масса воды проломила себе ворота иль подземный жар расколол горную цепь надвое?
Neptun alkotta-e ezt, vagy Volcán? Vagy ketten együtt? A mű Istené! Ahhoz hasonlót még a mai istenutánzó kor vaskezű emberei sem bírnak alkotni. Нептун сотворил это деяние или же Вулкан? А может, оба они вместе? Одно ясно: сие - творение Божие, но не дело рук человеческих, создать подобное не под силу даже железной руке нынешнего человека, стремящегося уподобиться богу.
Az egyik isten keze nyomait hirdetik a Fruska Gora hegy tetején elszórt tengercsigák kövületei, a Veterani-barlang ásatag tengerlakó saurusai; Следы прикосновений одного из богов увековечены окаменелостями морских улиток, разбросанных на пике Фрушка Гора, останками гигантских ящеров, некогда населявших первобытные моря, а теперь ставших археологической достопримечательностью пещеры Ветеранов;
a másik istenről beszélnek a bazaltok a Piatra Detonatán; a harmadikat, a vaskezű embert hirdeti a sziklába vágott hosszú padmalypart, egy országút, melynek boltozata is van; о деяниях второго бога повествуют базальты на Пиатра Детоната; труды третьего божества - человека - прославляют длинная, вырубленная в скале дорога вдоль берега, защищенная сверху сводом,
az óriási kőhíd oszlopmaradványai, az emléktábla a szikla oldalába domborműként vésve, s a meder közepébe vágott százlábnyi széles csatorna, melyen nagyobb hajók járhatnak. остатки опор гигантского каменного моста, памятная скрижаль, рельефом вырезанная в склоне скалы, и выдолбленный в середине каменистого русла канал в сто футов шириною, сделавший его проходимым для крупных судов.
A Vaskapunak kétezer éves históriája van, s négy nemzet nyelvén nevezik azt. История Железных Ворот насчитывает две тысячи лет, и исконное название это звучит на языке четырех наций.
Mintha egy templom közelednék felénk, melyet óriások építettek, pillérekkel, melyek kőszálak, és oszlopokkal, melyek toronymagasak, csodálatos kolossz-alakokat emelve a felmagasló párkányokra, mikben a képzelem szentek szobrait látja, s e templom csarnoka négymértföldnyi távolba mélyed, fordul, kanyarodik, új templomot mutat, más falcsoportokkal, más csodaalakokkal; Словно храм вырастает перед нами - храм, воздвигнутый титанами: порталом ему служат мощные скалы, колонны с башню высотою вздымают на недосягаемые уступы диковинные фигуры колоссов, в коих фантазия усматривает статуи святых. Неф этого храма простирается вдаль на четыре мили, делает изгибы, повороты, образует новые притворы с иной архитектурой стен, с иными удивительнейшими скульптурами.
egyik fal sima, mint a csiszolt gránit, vörös és fehér erek cikáznak végig rajta: rejtelmes istenírás betűi; másutt rozsdavörös az egész hegylap, mintha igazán vasból volna, néhol a gránit rézsút dűlt rétegei mutogatják a titánok merész építkezésmódját; s az új fordulónál már egy gót templom porticusa jő elénk, hegyes toronycsúcsaival, karcsú, egymáshoz tömött bazaltpilléreivel, a kormos fal közepéből egy-egy aranysárga folt világít ki, mint a frigyláda lapja: ott a kén virágzik. Иногда стена храма является собою ровную плиту, гладкую, как полированный гранит, и лишь испещрена красноватыми и белыми прожилками - загадочными божественными письменами; в иных местах вся скальная поверхность отливает яркой рыжиной, словно и вправду сплошь состоит из железа, а кое-где резко стесанные пласты гранита выявляют дерзновенно-смелые строительные приемы титанов. А за очередным поворотом нашему взору вдруг предстает портал готического храма с его острыми шпилями, стройными, вплотную подогнанными друг к другу базальтовыми пилонами, и где-нибудь посреди закопченной стены нет-нет да и сверкнет золотистое пятно, как крышка ковчега завета: там цветет сера.
Ércvirág az. De élő virággal is díszlenek a falak; párkányaikról, repedéseikben mintha kegyeletes kezek zöld koszorúi függnének alá. Но помимо цветов-минералов выступы и трещины стен украшены и живыми цветами: словно сплетенные чьими-то благоговейными руками свисают оттуда венки зелени.
Azok óriási lombfák, fenyők, miknek komor tömegét az őszi dércsípte bokrok sárga és piros füzérei tarkítják. То гигантские лиственные деревья и сосны, мрачноватая зелень которых расцвечена желто-красными гирляндами кустов, прихваченных осенними заморозками.
Egyszer-egyszer megszakítja a végtelen, a szédületes kettős falazatot egy benyíló völgykebel, melyen keresztül egy rejtett, emberlaktalan paradicsomba látni. Кое-где эта бесконечная головокружительная каменная громада прерывается проходом в долину, позволяющим заглянуть в потаенный, необжитый человеком райский уголок.
Itt a két sziklafal között mély, komor árny borong, s a nappali sötétbe, mint valami tündérvilág mosolyg be a napsütötte völgy képe, vadszőlő erdejével, melynek érett, apró, piros bogyói színt adnak a fáknak; tarka leveleik szőnyeget vonnak rájuk. Узкое пространство каменного ущелья всегда окутано глухой, мрачной тенью, и сиянье залитой солнцем долины прорезает дневную тьму подобно улыбке волшебного мира; дикий виноград густо оплетает стволы дерев, и грозди спелых, багряных ягод рдеют средь зелени листвы, а пестрые виноградные листья сливаются в сплошной ковер.
Emberlak nem látszik a völgyben, keskeny patak kanyarog tisztásán végig, abból gyanútlan szarvasok isznak; a patak aztán mint egy ezüst sugár omlik alá a sziklamartról. Человеческого жилья в долине не увидишь, узкий ручей змеиться вдоль лужайки, куда приходят на водопой непуганые олени, а затем подобно серебристому лучу низвергается со скалы вниз.
Ezeren és ezeren elhaladnak e völgy előtt, s mindenki azt gondolja magában: vajon mi lakhatik ebben? Тысячи и тысячи людей проплывают мимо этой долины, и каждого занимает одна и та же мысль, кто населяет сей дивный край?
Aztán elmarad a völgy, s ismét más templomi kép következik, a többinél még nagyobb, még rettenetesebb: a két fal száznegyven ölnyire közeledik már egymáshoz s háromezer lábnyira az éghez: az a messze kiálló szikla a tetőn a Gropa lui Petro: a Szent Péter sírja, mellette kétfelől a másik két titáni kőalak két apostoltársa. Но вот долина остается позади, и перед путешественником предстает еще один храм, более массивный и грозней, чем все прочие: стены приближаются на сто сорок саженей друг к другу и на три тысячи футов к небу; вон та далеко выступающая скала на вершине - Grop lui Petro, могила святого Петра, а гигантские каменные фигуры по обе стороны от нее - его собратья - апостолы.
S e két fal között foly alant a kőmederben a Duna. А в каменном русле меж двух скалистых стен течет Дунай.
A nagy, fenséges folyam-ős, mely megszokta a magyar sík lapályon ezerölnyi mederben haladni méltóságos csenddel, partjain a belehajló fűzfákkal enyelegni, kilátogatni a szép virágos mezőkre s csendesen keleplő malmokkal beszélgetni; itt összeszorítva száznegyven ölnyi sziklagátba, hah, mily haraggal tör rajta keresztül! Большая, величественная, древняя река, привыкшая с неторопливым достоинством нести свои воды по венгерским равнинным просторам, вольготно нежась в неоглядно широком русле, привыкшая ласкать склоненные к ней плакучие ивы, проведывать прибрежные цветущие луга и задушевным словом отзываться на тихий рокот водяных мельниц, - здесь ведет себя совсем иначе. Стиснутая узким - в сто сорок саженей - каменным ущельем, мощная река прорывается сквозь него с невероятной яростью.
Akik idáig jöttek vele, nem ismernek reá. Az ősz óriás szilaj hőssé ifjul, hullámai szökellnek a sziklás meder felett, egy-egy roppant bérctömeg ül ki néhol medre közepébe, mint valami rémoltár; az óriási Babagáj, a koronás Kaszán szikla; azokat fenséges haraggal ostromolja, rájuk zúdulva elöl, s mély forgatagokat örvényítve mögöttük, feneketlen árkot vájva a sziklamederben; s aztán csattogva, zúgva rohan alá a kőlépcsőkön, mik egyik sziklafaltól a másikig nyúlnak keresztül. Тот, кто пропутешествовал по ней до этого места, попросту не узнает реки. Убеленный сединами богатырь на глазах молодеет, превращается в удалого героя; волны его высоко вздымаются над бурным течением, то тут, то там посреди скалистого русла подобно грандиозному алтарю возвышается громадный утес: гигантский Багатай или увенчанный короною Касан. Мощный поток, преисполненный величественного гнева, штурмует их, обрушиваясь всей своею массой и образуя позади утесов глубокие водовороты; он продалбливает в скалистом русле бездонные впадины и с оглушительным грохотом устремляется по каменным порогам, связующим стены ущелья.
Néhol már legyőzte az útját álló torlaszt, s a széttört sziklákon keresztülomlik tajtékozva, másutt megtorlik a kanyarodó szoros bércfalánál, s a ráhajló szikla alá ásta magát örök habjaival. Иногда Дунаю удается преодолеть преграду на своем пути, и пенистые волны его победоносно прорываются сквозь скалы, в иных метах стремительный поток разбивается об изгиб ущелья и устремляет свои вечно бурлящие воды под нависающую над ним скалу.
Néhol szigeteket rakott le a legyőzhetetlen sziklák mögé, új földalkotásokat, mik semmi régi térképen nincsenek; azokat benőtte vad fa és bokor, azok nem tartoznak semmi államhoz, sem magyarhoz, törökhöz, sem szerbhez; a senki országa az, adót nem fizető, urat nem ismerő, világon kívül eső, meg nem nevezett föld! Кое-где позади неодолимых скал река намывает острова, создавая новые земные образования, не отмеченные ни на одной из прежних карт, острова эти, поросшие дикими деревьями и кустарниками, не подвластны никакому государству - ни венгерскому, ни турецкому, ни сербскому; это ничья страна, данью не облагаемая, правителя не ведающая, названия не имеющая и как бы выходящая за пределы мира.
Másunnan meg elhordta a kikezdett szigetet bokraival, erdőivel, kunyhóival együtt, s letörülte alakjaikat a térképről. И та же самая река способна и на разрушительную работу: подмывает давние острова и уносит прочь - вкупе с лесами, зарослями кустарника, жилищами, - стирая с географической карты их контуры.
A sziklák, a szigetek több ágra osztják a folyamot, mely Ogradina és Plaviszovica között már óránkint tízmértföldnyi sebességgel rohan, s a szűk folyamágakat ismerni kell a hajósnak; mert az emberi vaskéz csak egy csatornát vágott a meder sziklapadjaiban, melyen nagyobb hajók járhatnak, a parthoz közel csak apró hajók számára van út. Скалы и острова на множество рукавов рассекают реку, меж Оградиной и Плависовицей несущую свои воды со скоростью десять миль в час; корабельщику должно как следует знать эти узкие протоки, ведь железная рука человека проложила в каменистом русле лишь один канал, пригодный для движения крупных судов, а вблизи берегов пролегают пути только для мелких суденышек.
Az apróbb szigetek mentében, a szűkebb Duna-ágak között sajátszerű emberi művek szakítják félbe a természet nagyszerű alkotását: kettős cölöpzetek erős fatörzsekből, mik V betű alakban mennek össze, nyílt öbleikkel víz mentének fordulva. Ezek a vizafogók. В узких рукавах Дуная вдоль небольших островков это великолепное творение природы нарушено своеобразным плодом человеческого труда: два ряда свай из мощных бревен, расположенных клином и обращенных широкой частью к течению. Это ловушка для белуги.
A tenger vendégei felfelé úsznak a folyón: fejüket vakartatják a vízzel, csiklandó parasytok miatt; aztán belejutnak a kelepcébe; visszafordulni nem szokásuk, mindig előbbre haladnak a szűkülő fogdában; míg a legvégén belejutnak a "halottas kamrába", ahonnan nincs menekülésük. Морские гостьи, войдя в устье реки, заплывают вверх по течению: водяные струи почесывают белужьи головы, унимая вызываемый паразитами зуд. Но затем громадные рыбины попадают в западню; поворачивать назад - не в из привычках, они движутся вперед и вперед по сужающейся западне, пока не оказываются в "камере смертников", откуда спасения нет.
S e fenséges helynek hangja is oly isteni. Egy örökké tartó egyetemes zúgás, mely hasonlít a némasághoz, oly egyforma, s az Isten szavához: oly érthető. Голос этой величественной реки подобен гласу Божию. Извечный равномерный гул монотонностью своею напоминает безмолвие, а внятностью - слово Господне.
Amint az óriás folyam a kőzátonyokon végighömpölyög, ahogy a sziklafalakat korbácsolja, ahogy a szigetoltárokra harsogva rohan, ahogy az örvényekben fuldokolva elmerül, ahogy a zuhatagok hanglépcsőin végigjátszik, s ahogy ez örök hullámcsattogást az örök visszhang e kettős fal között a túlvilági zene felségéig emeli, mely csupa orgona és harangszó és elhaló mennydörgés, az ember elnémul, és saját szavát meghallani retteg e titáni zengés közepett. Там, где гигантская река проносится над каменными перекатами, гневно плещется у скалистых утесов, с ревом набрасывается на беззащитные острова, захлебываясь тонет в водоворотах, резвясь мчится по ступенькам водопадов, там, где низменное эхо меж громадных стен подымает этот вечный плеск волн до высот неземной музыки, в которой сливаются воедино звуки органа, перезвон колоколов и затихающие раскаты гром, - там человек умолкает, страшась услышать собственный голос средь этого мощного музыкального звучания.
A hajósok csak jelekkel integetnek, a halászok babonás hite tiltja e helyt a szót: a veszély tudata mindenkit magában imádkozni készt. Корабельщики обмениваются знаками, давние суеверия рыбаков запрещают в этих местах говорить вслух: сознание опасности вынуждает каждого возносить в душе молитвы.
Mert valóban, aki itt végighalad, amíg e sötét falakat látja itt maga mellett kétfelől, mintha saját kriptája falai között evezne végig. И в самом деле любому путешественнику, плывущему меж глухих, мрачных скал, кажется, будто он стиснут стенами собственной гробницы.
Kivált mikor még a hajósok félelme, a bóra megjelen. A kitartó hetes vihar. Ez járhatlanná teszi a Dunát a Vaskapu között. А уж в особенности, когда налетает гроза корабельщиков: бора - затяжной, иногда неделями не утихающий ветер; он делает Дунай у Железный Ворот непроходимым.
Ha csak egy bércfal volna, az védene ellene; de a kettő között megszoruló légnyomás oly szeszélyessé válik, mint egy nagy város utcáiban kódorgó szél: majd elöl, majd hátul támad, minden kanyarodónál más irányból tör ki; Тянись каменная стена лишь вдоль одного берега, она служила бы судам защитой от боры; однако зажатый меж дух стен воздушный поток становится столь же капризным, как ветер, проносящийся по улицам большого города: нападает то спереди, то сзади, за каждым поворотом набрасывается с самой неожиданной стороны.
egyszer-egyszer tökéletesen megszűnik, aztán megint egyszerre valamely völgyzugolyból, mint a lesből rohan elő, megkapja a hajót, kicsavarja a kormányt, dolgot ád minden kéznek, belerántja az egész vontató lócsapatot az alattságnál fogva a vízbe; aztán megint egyet fordul, s oly sebesen tolja előre a megkapott faalkotmányt, mintha az víz mentében úsznék; a hullám úgy porzik előtte, mint az országút, mikor végigsöpör rajta. Стоит только подумать, будто ветер стих окончательно, как он вдруг врывается из ущелья какой-нибудь долины, словно нарочно подкарауливал там, подхватывает судно, выворачивает руль, задает работу каждой паре рук, вцепившись в бечеву, сдергивает вниз всех тяглых лошадей; затем вдруг делает крутой поворот и с такой скоростью несет по воде подхваченной стихией суденышко, словно оно плывет по течению; волны под ветром разлетаются мельчайшими водяными брызгами - так вздымает смерчем дорожную пыль.
A templomi zengés oly ítéletnapi zajjá magasodik fel ilyenkor, hogy az elmerülő halálkiáltása nem hallik ki belőle. Величественно-храмовое звучание музыки переходит в трубный рев Судного дня, и в этом реве глохнут предсмертные вопли утопающих.